Коварное «Бессмертие» Милана Кундеры

Сергей Гогин — об очередной дискуссии в литературной студии «Восьмерка», на сей раз посвященной выдающемуся чешско-французскому писателю, который ушел из жизни в июле этого года

«Бессмертие» – один из лучших и при этом сложнейших романов Милана Кундеры (1929-2023). Он был закончен в 1988 году. Это последний роман Кундеры, написанный по-чешски, дальше он писал по-французски и запрещал переводить свои тексты на чешский, видя в таком предприятии историческую пародию и бессмыслицу: уехать из страны, чтобы вернуться в нее в переводе с неродного языка на родной? (Кундера тяжело переживал подавление «пражской весны» советскими войсками и был вынужден эмигрировать из Чехословакии в 1975 году.)

Роман «Бессмертие» похож на игру воображения, игру театральную или даже кинематографическую (роман еще ждет своей экранизации), игру сложную, многоплановую и полифоническую, как отражение в зеркалах. Кундера родился в семье музыканта, учился музыке и даже композиции, у него есть музыкальные сочинения. Рассуждая о своем творчестве, Кундера часто прибегал к музы­кальным терминам, говорил, что строит литературное произведение по законам музыкальной композиции, придавая большое значение контрасту темпов.

Полифония – один из основных принципов Кундеры-романиста, когда несколько равноправных сюжетных линий сосуществуют внутри одного произведения. «Его тексты напоминают коктейль из разных сюжетных обрывков, вставных эпизодов и эссеистических пассажей на одну тему, будь то ангел, китч, бессмертие, случайность и проч. Готовясь к переизданию своих романов по-чешски, Кундера называл их опусами и пронумеровывал в хронологическом порядке», – пишет критик Анна Агапова.

«Бессмертие» может служить иллюстрацией этой полифонии, где сюжетные линии просвечивают друг сквозь друга, как музыкальные темы, возникающие и исчезающие в оркестровой партитуре (на самом деле, просвечивание музыкальных тем – это один из композиторских приемов). Такая сложная, можно сказать, постмодернистская структура позволяет автору создать свою главную героиню (Аньес) из подсмотренного в жизни жеста, совершив чисто театральный акт остранения. Далее игра усложняется: вот повествователь, он же автор, сидит и беседует с другом, к ним подходит Поль, муж Аньес, то есть еще один выдуманный литературный персонаж, и эта условность не кажется нарочитой. Кундера вводит в повествование исторических персонажей: Гете, Беттину фон Арним, Хемингуэя, наделяет их диалогами, указывает на параллелизм их судеб с судьбами его персонажей. «Бессмертие» – это сложно сплетенное сюжетное кружево, в которое автор вплетает несколько философских тем, которые ему интересны: темы бессмертия, памяти, случайности, любви. Доктор филологических наук Вероника Зусева-Озкан называет «Бессмертие» метароманом (то есть романом о романе или «над» романом), а Ева Ле Гранд, другой исследователь Кундеры, пишет, что «Бессмертие» «самым удачным образом демонстрирует возможности романной композиции, направленной на то, чтобы удержать в равновесии фикцию и рефлексию».

Проблему бессмертия в этом романе Кундера исследует в контексте посмертной славы или бесславия, а не в смысле бесконечного метафизического бытия. Это некий образ человека, его общественное лицо, которое отрывается от самого человека и существует рядом с ним, помимо него и после него. Поэтому люди, которые озабочены своим бессмертием, в каком-то смысле заняты формированием своего отчужденного образа. Как это делала, например, Беттина, редактировавшая письма Гете к ней, чтобы убедить современников, что великий поэт испытывал к ней некие чувства. Понятно, что любила она при этом не Гете, а свое чувство к нему или, точнее, свою посмертную славу женщины, любившей гения. Да и сам Гете не был безразличен к своей посмертной славе: озабоченный стараниями Беттины, он предпочел оставить автобиографическое произведение «Поэзия и правда. Из моей жизни».

Такого рода бессмертие призрачно, оно способно ускользнуть из рук. Есть две разновидности бессмертия, говорит нам Кундера, которые соответствуют двум шляпам: шляпе Гете, почтительно и подобострастно снятой при появлении императрицы, и шляпе Бетховена, сурово и упрямо надвинутой поглубже в той же ситуации. Тем самым анекдотическое бессмертие может заслонить собой бессмертие содержательное, «глубинное», на которое человек при жизни вполне мог претендовать в силу своих заслуг перед человечеством и культурой.

Очевидно, есть два типа людей, которые отличаются отношением к теме бессмертия: одним неважно, что про них будут говорить после смерти, потому что они этого уже не услышат и не узнают. Другим это важно уже сейчас, при жизни, и этот нарциссизм, приправленный истероидностью, свойствен политикам и людям искусства, он, можно сказать, естествен для них, потому что является их движущей силой, питает их талант. С другой стороны, этой дихотомии соответствует еще одно разделение на два типа людей – людей формы и содержания. Первые ценят себя в искусстве, вторые – искусство в себе. Кундера, кстати, изящно вставил себя в свой роман в качестве персонажа (автора, повествователя, творца литературных героев), то есть вставил себя в свое же искусство, словно отразившись в нем. Роман «Бессмертие» в целом можно сравнить с системой зеркал, в котором многократно отражаются его герои.

Бессмертие – коварная штука. Это ловушка: легко попасть в плен своего проектируемого бессмертия в смысле человеческой памяти. Если классик марксизма прав и нельзя вести независимое существование, живя в обществе, то, выходит, в глазах общества человек есть то, что о нем думают и будут думать потом. Какая ужасная мысль. Ты всю жизнь вел жизнь праведника, но потом оступился, и тебя всю жизнь будут помнить за этот твой «косяк». Наполеон хотел завоевать всю Европу, но ему будут помнить поражение под Ватерлоо и бесславный конец на острове Св. Елены. В качестве иллюстрации Кундера приводит анекдотическую легенду о датском астрономе Тихо Браге, который якобы умер от разрыва мочевого пузыря, поскольку не мог покинуть обед с королевской четой.

Получается, бессмысленно напрягаться и жить в постоянной думе о своем бессмертии в памяти народной, потому что если истории будет угодно тебя настигнуть и пригвоздить к позорному столбу, она это сделает. Зато мысли о посмертной памяти легко могут отравить человеку его жизнь в настоящем. Так что лучшим выходом из этой ловушки можно считать слова Блаженного Августина: «Думай о Боге – и делай что хочешь». И тогда наградой тебе будет бессмертие-забвение, нирвана, та вечная тишина, которой булгаковский Мастер был в итоге награжден за страдания, долготерпение и смирение.

В романе «Бессмертие» Кундера-философ успевает высказать много собственных мыслей о жизни. Но все-таки «Бессмертие» – это не философский трактат, а сюжетный роман. И заслуга романиста в том, что целый комплекс актуальных экзистенциальных проблем не просто проговорен, а разыгран в лицах, с помощью мастерски выписанных персонажей, которых хоть сейчас – в художественный фильм.

Следующее заседание литературной студии «Восьмерка» будет посвящено роману Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха».

Сергей ГОГИН