Как-то недавно бросил взгляд на две 24-этажки на фоне закатного неба, растущие рядом с моим домом. Пока там успели возвести этажей шесть или семь, но скоро там будут вздыматься две гигантские коробки, которые заместят собой пространство. Неожиданно подумал: город ворует у нас небо. Так и есть: безумная, хаотическая, многоэтажная застройка съедает небо кусок за куском. Девятиэтажка, выросшая у меня под окнами, которую застройщик рекламирует как «дом с видом на Волгу», уже съела для меня полнеба вместе с Волгой.

Симбирские высоткиЧеловек, лишенный пространства неба, задавленный со всех сторон стенами, заборами и высотками домов, чувствует себя маленьким и ничтожным, он испытывает депрессию. Не удивлюсь, если в ближайшие годы статистика покажет в Ульяновске рост числа душевных заболеваний и самоубийств.

Проверьте на себе: посмотрите вниз с балкона этажа выше седьмого-восьмого, и вы почувствуете, как некая неодолимая сила приглашает, просто тянет вас вниз, и отшатнетесь в страхе. Это нормально. Этот страх – важный инстинкт самосохранения, на языке психологов – «критика», обеспечивающая выживание. Но в состоянии депрессии или иного душевного заболевания у людей «критика» понижена или отсутствует, и механизм самосохранения в таком состоянии может дать сбой. А недостаток неба провоцирует стресс, его также вызывают скученность проживания, теснота на парковке, в маршрутке, в муравейнике дома – везде, где люди волей-неволей нарушают твое персональное пространство из-за тесноты проживания. А если еще учесть недостаток культуры и обилие злобы, богатые традиции советской общаги и коммуналки, а также изначальную «горизонтальность» русского, в особенности симбирско-обломовского, менталитета, обусловленного обширностью территории, то поймешь, что 24-этажки нам противопоказаны.

Когда же видишь вокруг себя много неба, когда вбираешь его обширное пространство взглядом и сознанием, чувствуешь себя большим, значимым, дерзновенным. Психологи это знают, этот феномен лежит в основе упражнений по саморегуляции психики (об этом в одной из своих книг пишет психолог Андрей Курпатов, большой специалист по развитию позитивного отношения к жизни).

На снимке выше – корпус областного онкологического диспансера, задавленный «Симбирскими высотками». У пациентов этого лечебного учреждения в силу его специфики и так настроение, прямо скажем, не ахти, а тут выглянешь в окно, увидишь такую сплошную стену и подумаешь: выхода нет. И наоборот: широко раскинувшееся небо, утреннее или закатное, чистое или в облаках, вызывает желание жить, порождает подспудную и такую естественную надежду. Когда же видишь груду однообразных, сплошных стен, жажды жизни они не пробуждают.

Любой человек, побывавший в так называемых цивилизованных странах, подтвердит, что жилая застройка там – это двух-трехэтажные дома. Небоскребы – только в финансовых и деловых центрах. Многоэтажки средней этажности – это доходные дома, где снимают жилье студенты, молодые профессионалы на этапе начала карьеры и low middle class. Выйдя на приличный заработок, обзаведясь семьями, люди стремятся переехать в свой дом (или полудом – semi-detached house) где-то в обширном пригороде, куда можно добраться либо на своей машине, либо на общественном транспорте, который ходит как часы. В Ульяновске делают все наоборот: забивают жилыми высотками центр города, вынося на задворки общественно-значимые учреждения, например, кардиоцентр, и не находя участка земли для действительно важных общественных зданий (в частности, для здания архива).

НебоМой футуристический прогноз будет таков: если когда-нибудь в России восторжествует разум и она очнется от градостроительного морока, который ее обуял в связи с культом бабла, то все эти симбирские и прочие высотки, больше пригодные для самоубийств, чем для жизни, будут разобраны и снесены, а люди расселены в нормальное, человеческое жилье. Тогда города будут развиваться не по точечному, а по модульному принципу. В них будет много зелени и много неба. А тех, кто проектирует это уродство, и других, кто разрешают им это строить, не будет. Прогноз футуристический, чрезвычайно отдаленный и, скорее, по типу «если», а не «когда».

Сергей Гогин

Фото автора