В этом году исполнилось 40 лет с начала горбачевской перестройки. Это было время больших перемен, огромных трудностей, но и больших надежд. Было ощущение, что большая страна, словно замершая в спячке во времена застоя, наконец-то тронулась с места и двинулась в сторону демократии. Это ощущение истории, которая начала свое ускоренное движение, было сильным и волнующим.

11 марта 1985 года, после известной «гонки на лафетах» (смерти трех генсеков в течение двух лет), Михаил Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. В апреле состоялся пленум ЦК, на котором зашла речь об ускорении социально-экономического развития и науки. Сам термин «перестройка» впервые прозвучал в одном из выступлений Горбачева в мае того же года. Особо важным для перестройки был январский пленум 1987 года, который провозгласил политику гласности и отмену цензуры, допустил частное предпринимательство в форме кооперативов, аренду и хозрасчет, выдвинул доктрину нового мышления в международной политике. На февральском 1988 года пленуме Горбачёв сформулировал суть политической реформы: это разграничение функций партийных и государственных органов.

Ретрограды на время замерли, но  потом пришли в себя: в марте 1988 года в «Советской России» вышел манифест антиперестроечных сил под названием «Не могу поступаться принципами» авторства Нины Андреевой, которая выступала против реформ, оправдывала Сталина и сталинизм. После трехнедельной паузы «Правда» опубликовала ответ, который написал соратник Горбачева Александр Яковлев, отстаивающий курс на перестройку. Летом 1988 года прошла XIX партийная конференция, где говорилось о модернизации политической структуры власти, усиления роли советов, о борьбе с бюрократизмом, об усилении роли гласности и СМИ.

Далее были съезды народных депутатов и рождение «демократической платформы», появление на политической арене ярких политиков, требование отмены 6 статьи Конституции о руководящей роли партии (была отменена на третьем Съезде народных депутатов в марте 1990 года), Горбачев был избран первым и последним президентом СССР, начался «парад суверенитетов» союзных республик, включая РСФСФ, оформивших свою государственность внутри СССР, состоялась самопровозглашенная независимость республик Балтии, референдум о сохранении обновленного СССР, наконец, путч ГКЧП. Август 1991 года считается финалом перестройки, потому что после провала ГКЧП и возвышения Ельцина ее главный «прораб» Горбачев стремительно утратил власть, а скоро распался и СССР.

Уверен, что каждый, кто помнит перестройку, воспринимал и воспринимает ее по-разному. Для кого-то это стало возможностью открыть кооператив и начать делать что-то своими руками и получать деньги не от государства, а от потребителя товара или услуги. Кто-то вспомнит в первую очередь антиалкогольную кампанию и бесконечные очереди за водкой. Кому-то памятны анекдоты про Горбачева.

Я же помню, что мы в то время очень много читали. Потому что было что читать. Толстые литературные журналы публиковали ранее запрещенную литературу. Они же, эти журналы, стали центрами публицистического осмысления прошлого, актуальных процессов перестройки и причин ее торможения. В моей семье выписывали «Огонек», и каждый номер ожидался и прочитывался с нетерпением, каждый номер открывал новые страницы истории, подтверждая расхожую мысль о том, что Россия – это страна с непредсказуемым прошлым. Мне запомнился опубликованный в «Огоньке» рассказ Георгия Жженова «Саночки», где автор описывает один из эпизодов своих лагерных будней гулаговского зэка. Многие в то время прочитали впервые вышедшие в СССР произведения, которые не могли ранее быть напечатаны из-за цензуры: «Дети Арбата» Рыбакова, «Ночевала тучка золотая» Приставкина, «Раковый корпус» и другие романы Солженицына, рассказы Варлама Шаламова, Льва Гинзбурга и многие другие книги на лагерную тему. Тогда же в журналах появились первые публикации поэзии Иосифа Бродского.

Все это стало результатом горбачевской гласности. Более того, тот факт, что в августе 1991 года защитникам Белого дома удалось его отстоять и что у российского парламента вообще нашлось столько защитников – это следствие нескольких лет гласности и перестройки. Беспримерным актом гласности стала прямая трансляция XIX партконференции и съездов народных депутатов. По накалу сюжета и страстей это было почище детективных сериалов.

Перестройка была таким интересным и динамичным временем, что я уже не помню, что было и чего не было тогда в магазинах из продуктов и одежды. Но экономисты писали, что диспаритет цен между продукцией промышленности и сельского хозяйства не позволял насытить магазины продовольствием, полки пустовали. Дефицит потребительских товаров был велик. Он стал пропадать только тогда, когда уже при Ельцине отпустили цены. Горбачев сделать этого не решился. Понимая необходимость перемен во имя спасения страны и начав для этого перестройку, он действовал как реалист. При этом он продолжал верить в марксизм-ленинизм, в социализм с человеческим лицом и руководящую роль КПСС, видимо, психологически не мог до конца отпилить этот идеологический сук, на котором сидел. Отсюда половинчатость реформ, в которой его справедливо упрекали. Болезненная реформа экономики и цен ждала своего Гайдара и стала возможной только в результате провала ГКЧП и прихода к власти Ельцина.

Годы перестройки запомнились чередой трагедий. В апреле 1986 года произошла авария на Чернобыльской АЭС, но партийные чинуши долго скрывали ее и даже не отменили первомайскую демонстрацию в Киеве, хотя уровень радиации в городе был высок. В декабре 1988 года в Армении разразилось Спитакское землятресение, которое унесло 25 тысяч жизней. Тбилисские события 9 апреля 1989 года запомнятся жестоким разгоном армейскими подразделениями митинга под лозунгами национального самоопределения грузин и гибель более 20 человек от ударов саперными лопатками, запомнится и подавление войсками национальных выступлений в Вильнюсе и Риге в 1991 году, опять с человеческими жертвами.

Но было много позитивного: и освобождение Андрея Сахарова и других политических заключенных, и реабилитация жертв сталинских репрессий, и вывод войск из Афганистана. Страна стала приоткрываться миру, и многие впервые в жизни увидели живую заграницу. Возникла «народная дипломатия»: благодаря телемостам Познера-Донахью с Америкой и личным поездкам люди обнаруживали, что за границей живут не звери, а такие же люди, что у нас много общего и нам есть о чем поговорить.

После провала ГКЧП Ельцин в присутствии Горбачева демонстративно подмахнул указ о запрете деятельности КПСС. Горби пытался было возражать, но силы были уже не равны. Куда же делись партийные секретари всех уровней? В то время я работал в областной молодежной газете и однажды в течение дня обзвонил все районы Ульяновской области. Выяснилось, что только один первый секретарь райкома ушел на работу в районное управление статистики, остальные секретари, как по команде, пересели в кресла председателей районных советов народных депутатов и председателей райисполкомов. Система своих не сдала. Партия номенклатуры не умерла и возродилась под именами кучки других партий, маскирующих ту же самую советскую бюрократию и молодых бюрократических волков.

Да и Ельцин со всем его купеческим демократизмом был плотью от плоти КПСС, поэтому он отказался от люстрации партийных функционеров, от суда над КПСС, отказался реформировать спецслужбы, правил «по-семейному» и не смог обеспечить демократического транзита власти. При Ельцине состоялся расстрел парламента, несоразмерное усиление президентской власти, закрепившееся в Конституции,  началась первая чеченская война, приобрели неимоверную власть олигархи. Было ли это прямым следствием перестройки? Вряд ли. При Ельцине Россия стала государством с рыночной экономикой, но сворачивание политических свобод, данных перестройкой, и началось тоже при нем.

При Горбачеве родилась расхожая фраза: «Альтернативы перестройке нет». В смысле, так дальше жить нельзя, нельзя жить на обочине цивилизации, в изоляции от мира и его достижений, в грязи и неуюте, без надежды на будущее. Тогда, в конце 1980-х, альтернативы перестройки не было, и люди это поняли и приняли, зашевелились, задышали. При всей половинчатости перестройки она все-таки была проектом, направленным в будущее. Альтернатива перестройке и будущему настигла нас позднее.

Сергей ГОГИН