Литературная студия «Восьмёрка» была и остается одним из локальных центров интеллектуальной жизни Ульяновска. В сентябре этого года студия перешагнула десятилетний рубеж. За это время содержание дискуссий и цели студии изменились. С обзором этого десятилетия, которое прошло в дискуссиях о литературе, – руководитель «Восьмёрки» Сергей ГОГИН.
22 сентября 2014 года состоялось первое заседание литературной студии «Восьмёрка», которая получила свое название благодаря городской библиотеке №8, где она собиралась и продолжает собираться. За это время при ежемесячном цикле встреч состоялось более ста заседаний.
Изначально основной рабочей идеей студии была литературная учеба – в полном смысле этого слова. Когда-то, еще в советские или ранние постсоветские времена, в Ульяновске работало несколько литературных студий – под руководством Виталия Масюкова, Александра Рассадина и других. Эти сообщества оставили о себе хорошую память. Мне тогда не довелось поучаствовать ни в одной из них, хотя я точно знаю: если твое стихотворение или рассказ вдумчиво читает хороший поэт или филолог и дает профессиональную критику, то это неимоверно обогащает тебя как стихотворца или прозаика, и последующие тексты становятся лучше. Руководитель студии словно держит в руках камертон, по которому молодые авторы могут настраивать свой поэтический слух. Но дело в том, что и другие участники студии – это коллективный камертон, и их обратная связь, при всем ее субъективном характере и разном уровне доброжелательности, – это тоже необходимая критика, без которой нет роста. Опыт показывает, что групповая работа дает хорошие результаты за относительно короткий срок: качество текстов повышается.
Идея студии витала в воздухе. Я часто бывал на разного рода поэтических чтениях и видел, как местные авторы с пафосом читают плохие тексты своего сочинения. Я недоумевал, почему молодые авторы выбирают читать вслух прекрасные стихи Маяковского, Есенина или Бродского и тут же – дурные тексты собственного сочинения, словно намеренно отказываясь сопоставлять уровень своих текстов с произведениями признанных поэтов – хотя бы в плане поэтической техники, не говоря уже о тематическом разнообразии, глубине разработки темы или многослойности метафоры. Тот же вопрос мне хотелось задать завсегдатаям «Клуба поэтов», который собирался в центральной библиотеке на ул. Кирова. «Почему эти люди не понимают, что Пушкин уже был и этого факта уже не отменить, что «наше всё» всегда будет возвышаться над литературным миром как заоблачная вершина? Почему они не читают хотя бы Пушкина, а если читают, почему не делают для себя выводов?» – спрашивал я себя и не находил ответа. Очевидно, этот клуб был явлением не литературным, а чисто социальным: стихи здесь – всего лишь повод, чтобы собраться, выпить чаю и сказать: «Как здорово, что все здесь мы здесь, дорогие мои, сегодня собрались». Почитать по кругу тексты, в большинстве своем слабые и многословные, похвалить друг друга – к литературе это имеет крайне отдаленное отношение.
Мне захотелось пойти навстречу тем, кто готов расти. Для этого нужна была студия. «Почему я хочу это сделать? – писал я в приглашении для первой встречи. – Потому что есть люди, которые пишут, и некоторые даже неплохо, иногда одна-две технические или стилистические небрежности портят хороший в целом стих. Показать человеку, что и как можно поправить – и стих (или рассказ) будет жить. Назовем это литературной учебой. Такого в городе давно не было. Или есть такие тяжелые случаи, когда надо сказать человеку, почему вещь не удалась в целом. Тот, кто обидится, – что ж. Кто останется – потом будет писать лучше».
Итак, я планировал, что авторы будут приносить на студию свои тексты, мы будем их читать и обсуждать. Начинать заседания предполагалось с какого-нибудь очень хорошего стихотворения, чтобы понять, почему оно хорошее, почему «работает». «Это важно, потому что когда пишешь, необходимо соотносить себя с планкой, которая поставлена в литературе до вас», – объяснял я потенциальным участникам.
Нашлась небольшая группа людей, которые готовы были попробовать. Заведующая библиотекой №8 («Библиотека духовной культуры», ныне имени Василия Розанова) Людмила Владимировна Ильина с радостью предоставила читальный зал для наших полуторачасовых встреч (сначала мы встречались каждую неделю, но потом перешли на ежемесячный график). Я уже не помню, сколько людей было на первой встрече, чьи тексты мы обсуждали, что взяли в качестве «обучающего» стихотворения. Но дело, как показалось, пошло. Приходили молодые интеллектуалы, которые любили литературу и разбирались в ней, высказывали глубокие и релевантные суждения. На первых занятиях мы говорили о любовной лирике Бродского, о поэзии Тарковского, Есенина и Бориса Рыжего, не забыли ульяновского поэта Николая Благова. Потом возникла идея «сталкивать» для обсуждения двух поэтов, так появились поэтические пары, подчас очень странные и иногда, на первый взгляд, не очень совместимые: Иван Бунин и Вера Полозкова, Сергей Гандлевский и Марианна Плотникова, Георгий Иванов и Владислав Ходасевич, Омар Хайям и Игорь Губерман, даже Пушкин и Басё. Удивительно, но связь находилась всегда, что может свидетельствовать о том, что поэзия – это как некий мировой мозг, в котором всё связано со всем.
Дискуссия с первых же встреч достигла заоблачных высот и океанских глубин. Например, вот какие вопросы поднимались, когда мы говорили об Арсении Тарковском: «Считать ли поэта проводником божественного замысла, «секретарем Бога», или же поэт – субъект, полный хозяин своих текстов? Как это отражается на ответственности автора? Если я считаю себя «проводником», повышает ли это мою ответственность за качество текста или наоборот? А если поэт – это всего лишь «рупор», как часто он может или должен звучать? Достаточно ли одного раза (одного сильного стихотворения) или призвание – это надолго, и «источник» постоянно требует от поэта «проводить» звуки и смыслы?»
Вскоре выяснилось, что молодые авторы не спешат нести на суд студийного сообщества свои тексты, а те, кто это все же делали, не были готовы даже к доброжелательной критике. Собственно литературная учеба отступила на второй план (впоследствии от этой формы и вовсе пришлось отказаться), на первый план вышло обсуждение более или менее известных литературных произведений и их авторов, которые априорно способны стимулировать интеллектуальную дискуссию. Мы начали чередовать поэтов и прозаиков. В качестве эксперимента стали формулировать темы более широко, чтобы охватить несколько авторов или некоторую их категорию. Говорили о верлибре как жанре поэзии, о том, как поэзия противостояла тоталитаризму, об эротике в литературе, о женской литературе, о литературных провокациях, о теме смерти, о страшных сказках, о любви «по-русски», о психических расстройствах героев книг, о литературных двойниках, о том, почему некоторые книги не удалось дочитать до конца, о книгах, которые нас меняют и как это происходит… Литература – это открытая система, поэтому она никогда не закончится, так что проблема выбора тем или авторов, очевидно, наступит еще нескоро.
Шло время, люди менялись. Кто-то окончил вуз и уехал в другой город, кто-то женился и поменял интересы, кто-то вступил в экзистенциальный кризис и утратил интерес к любой дискуссии. Одни люди уходили, но приходили новые. «Восьмерка» знала разные времена. Помнится, тема страшных сказок привлекла больше двадцати человек, их даже сложно было разместить вокруг стола. Популярными оказались темы рок-поэзии, поэзии Башлачева и Летова, тема «потока сознания». Но были и не самые лучшие времена, когда поговорить о каком-то авторе приходила лишь горстка людей. Когда такое повторялось раз за разом, всерьез хотелось завершить проект: «Раз это никому не нужно…» Но тогда ко мне подходила Людмила Владимировна и говорила: «Просто сегодня плохая погода, вот люди и побоялись прийти». Или: «Сейчас лето, люди в отпусках, не отчаивайся, в следующий раз придут». Возможно, тогда я не отказался от проекта только благодаря Ильиной. Удивительно и другое: за десять лет «Восьмерка» не привлекла внимания членов официального писательского союза, а также прочих писательских организаций (исключением стала председатель местного СП Ольга Даранова, которая несколько раз приходила и участвовала в наших обсуждениях). Странно также, что среди наших участников почти не было студентов-филологов, хотя, казалось бы, им сам бог велел.
Сегодня у нас сформировалась относительно устойчивая группа участников. Это разного возраста профессионалы, реже всего филологи. Появилась возможность подключать иногородних участников по интернету. Последние встречи доказывают, что нам удается выдерживать высокий уровень дискуссии. Мы обозначаем проблему, которую, как нам кажется, поднимает автор произведения, и стараемся исследовать ее с разных сторон. Как правило, всегда находится связь с современностью, впрочем, это неудивительно, ведь произведения, признанные классическими, остаются вечнозелеными и продолжают будоражить чувства и разум. Хорошие книги проникают в какой-то вневременной пласт бытия, осваиваются там и оттуда посылают свои лучи разума. Вот книги и авторы, которые стали темой наших встреч за последний год: Франц Кафка – «Замок» и «Превращение», Ф.С. Фицджеральд – «Великий Гэтсби», Патрик Зюскинд – «Парфюмер», Иван Гончаров – «Обрыв», Василь Быков – «Сотников», Джон Стейнбек – «Зима тревоги нашей», Саша Соколов – «Школа для дураков», Эрнест Хемингуэй – «Фиеста», Сергей Довлатов – «Зона» и «Заповедник», Эрленд Лу – «Во власти женщины», Михаил Булгаков – «Мастер и Маргарита», Габриэль Гарсиа Маркес – «Осень патриарха», Милан Кундера – «Бессмертие», Василий Аксенов – «Затоваренная бочкотара»… По итогам каждой дискуссии я пишу обобщающие тексты, которые последние пару лет публикуются на сайте Simbirsk.city.
Изначальная цель литературной учебы в итоге трансформировалась в учебу иного толка. Мы учимся анализировать и синтезировать значения, вести аргументированный диалог, разбираться в сути литературных явлений. Цель студии – поддерживать интеллектуальную дискуссию в мире, который, похоже, скатывается во всеобщее безумие. Может быть, сравнение покажется вам слишком пафосным, но когда люди, которые любят читать, собираются поговорить о прочитанном, то их разговор становится похож на молитву праведников, как в притче об Аврааме, который просил Господа не разрушать Содом, на что Господь ответил: «Если Я найду в городе 10 праведников, то не разрушу его». Поэтому мы, продолжим говорить о книгах, напоминая людям, вслед за редакцией литературного сайта «Горький», что в мире остается место мысли и вымыслу, «пока в подлунном мире жив будет хоть один пиит», а также прозаик или драматург.
Сергей ГОГИН