Сергей ГОГИН – о театральной лаборатории «Пушкин в Молодежном», состоявшейся в Ульяновском молодежном театре
9 февраля в Ульяновском молодежном театре состоялся показ эскизов трех спектаклей по произведениям Пушкина. Они стали итогом театральной лаборатории «Пушкин в Молодежном»: в течение четырех дней трое студентов выпускного курса режиссерского факультета ГИТИСа вместе с актерами театра подготовили и представили эти эскизы публике.
Лаборатория состоялась в год 225-летия со дня рождения Пушкина и показала, что Пушкин, несмотря на то, что он классик и «наше всё», остается нашим современником; что при всем масштабе его личности и творческого наследия он доступен для понимания, он интересен, и он может быть веселым. Каждый из трех режиссеров (Александр Цереня, Иван Шалаев и Иван Орлов) заново знакомились с Пушкиным и предложили зрителям результаты своего персонального знакомства, творческого исследования и переосмысления. Были показаны эскизы по поэме «Медный всадник», повестям «Станционный смотритель» и «Дубровский». Все три эскиза были очень разными, но их объединяло то, что они, представляя собой смешение жанров, воплотили режиссерское дерзание молодых постановщиков, их творческий вызов, брошенный классическому тексту и традиционному его восприятию. Помимо синтеза жанров, внимание к деталям и умение их обыграть – это то, чему, очевидно, научили всех троих в мастерской ГИТИСа.
Поэтический текст «Медного всадника», казалось бы, менее всего поддавался драматизации. В итоге Александр Цереня создал авангардное фантасмагорическое действие, оживив коллекцию пушкинских мемов («Отсель грозить мы будем шведу…», «Люблю тебя, Петра творенье» и проч.). Эскиз, сыгранный в подвальном помещении, представлял собой откровенный поиск формы, вероятно, отражающий сумасшествие бедного чиновника Евгения и его страх перед стихией природы – наводнением – и власти, которую символизирует бронзовый памятник Петру I. В спектакле было движение и взаимодействие тел, странные графические символы на листах упаковочного картона, живые барабаны (Александр Курамшин) и вокал (Камила Подгорная) и поверх и внутри всего этого – текст поэмы.
«Станционный смотритель» в постановке Ивана Шалаева отличался изобретательной режиссурой. Эскиз был сыгран в герметичной атмосфере другого подвального помещения, где театральной сценой была шахта лифта. Роль смотрителя стала, без преувеличения, одной из лучших ролей художественного руководителя театра Алексея Храбскова-Вольного. Работа заставила обратить внимание на молодую актрису Аиду Сайфуллину, которая играла Дуню, дочь станционного смотрителя, соблазненную заезжим гусаром (Том Стародубцев). Кульминация спектакля – бессловесный эпизод, когда соблазнение уже состоялось, и лицо актрисы выражает одновременно опустошение, разочарование, безразличие и бесславную и тяжелую судьбу молодой женщины, наивной жертвы гусара, которая, скорее всего, «пойдет по рукам». В этой же сцене юный Иван Шалаев (впрочем, он человек из известной питерской театральной семьи) показал себя как мастер значащей детали: старик-смотритель, нашед свою дочь в таком незавидном положении, завязывает шнурок на ее туфле, не зная, чем он еще может ей помочь.
Эскиз Ивана Орлова по «Дубровскому» за один час адекватно передал историю русского Робин Гуда, придуманную Пушкиным, так что не читавшие повести смогут понять, о чем она. Получился триллер с элементами комедии, даже гротеска и карикатуры, с лексически рискованными поэтическими вставками, которые тоже принадлежали перу поэта.
Во всех трех случаях Пушкин подвергся анализу и деконструкции, разборке на несущие детали, из которых затем строилась режиссура. Видимо, этот подход – разобрать на части и собрать из них что-то свое – также объединяет всех троих режиссеров. «Клеем» этой режиссуры во многом послужила музыка, ибо у всех троих отменный музыкальный вкус. В «Дубровском», например, совершенно органично звучит и русский аутентичный фольклор, и необычная альтернативная музыка в исполнении Einar Stray Orchestra (пронзительная композиция «For The Country»).
Не всякое произведение Пушкина можно переложить на язык театра, однако история постановок и экранизаций не оставляет сомнений в том, что Пушкина можно играть (в Молодежном театре, кстати, идет спектакль «Метель» по другой из «Повестей Белкина»). С Пушкиным можно и играть: его тексты явились основой «лабораторных» спектаклей, но режиссеры не считали себя обязанными придерживаться буквы произведений, они привнесли в них свой дух и вволю поиграли жанрами. «Станционный смотритель», в частности, начинался как клоунада, потом плавно перешел в водевиль, а закончился как суровая драма. Синтетическую многожанровость работ отличала всех трех постановщиков. Наконец, в Пушкина можно играть: в течение дня игровую атмосферу лаборатории создавали актеры, клоны Пушкина, люди с накладными бакенбардами (вспоминаем «Заповедник» Довлатова), которые расхаживали по театру, занимаясь разными бытовыми вещами – один мыл посуду, другой стелил кровать и т.д.
По замыслу руководства театра, все три работы должны вылиться в полноценный спектакль. На момент подготовки и публикации статьи стало известно, что решение о включении в репертуар принято.
Сергей ГОГИН
Фото: Ульяновский молодежный театр, Сергей ГОГИН