В ульяновской литературной студии «Восьмерка» состоялась дискуссия по роману Габриэля Гарсиа Маркеса «Осень патриарха». Сергей Гогин излагает мысли, возникшие в ходе этого обсуждения
Габриэль Гарсия Маркес, лауреат Нобелевской премии по литературе 1982 года, считал себя журналистом. Он действительно работал в газетах, и его знаменитые романы со всем их «магическим реализмом» выросли из жизни. Вот и в «Осени патриарха» он создал гиперболизированный, гротескный, но все же обобщенный портрет латиноамериканского диктатора, которого он, по сути, даже лишает имени. Откуда взялся Генерал с его безумным правлением, можно понять из этого отрывка из Нобелевской лекции Маркеса, где он приводит такие примеры:
«Освобождение от испанского владычества не спасло нас от безумия. Генерал Антонио Лопес де Сантана, который три раза был диктатором Мексики, распорядился похоронить с высшими почестями свою правую ногу, которую он потерял в ходе так называемой Войны пирожных. Генерал Гарсия Морено правил Эквадором в течение 16 лет в качестве абсолютного монарха, на похоронах его посадили в президентское кресло и одели в парадную форму со множеством наград. Генерал Максимилиано Эрнандес Мартинес, деспот с теософским уклоном, приказавший варварски уничтожить 30 тысяч сальвадорских крестьян, изобрел маятник, чтобы определить, не отравлена ли еда, и распорядился покрыть красной бумагой уличные фонари в целях борьбы с эпидемией скарлатины. Памятник генералу Франсиско Морасану, установленный на главной площади Тегусигальпы, в действительности является статуей маршала Нея, купленной в Париже на складе использованных скульптур».
Так что абсурд реальной жизни способен переплюнуть любой литературный абсурдизм, что нам регулярно доказывает современная история. Генерал у Маркеса живет и правит долго – то ли сто, то ли двести лет, – так долго, что люди не могут себе представить на этом месте кого-то еще. Генерал и население его страны находится в гомеостазе, проще говоря, народ испытывает бессознательную потребность в лидере, которого имеет, даже если этот лидер – жестокий тиран, а лидер испытывает потребность в такого рода «стабильности», прежде всего в стабильности своего правления. Престарелый лидер удобен как ближнему кругу, так и народу.
Нам это тоже знакомо. Вспомним, сколько людей искренне оплакивали смерть Сталина. Когда умер Брежнев, сам этот факт представлялся невероятным: тогда казалось, что Брежнев будет всегда, что он не может кончиться. Начальник личной охраны Брежнева и Горбачева генерал КГБ Владимир Медведев в своей книге «Человек за спиной» приводит один из отвратительнейших примеров показухи, организованной верхушкой партийных функционеров, когда умирающего генсека Черненко вытащили из постели, нарядили в костюм и заставили участвовать в чудовищном фарсе: «Тому вообще оставалось жить несколько часов, когда к его кровати подвезли урну для голосования и на несколько секунд поставили на ноги перед телекамерой. Стране демонстрировали, что Генеральный жив, все в порядке. Тот не мог даже говорить, только прошептал чуть слышно, на выдохе, свое знаменитое: “Все хорошо…”»
Генерал из романа Маркеса есть образ своего народа; президентский дворец, в котором бродят коровы и куры, куда имеют доступ нищие и прокаженные, – отражение беспорядка, который царит в его государстве, при том, что он периодически наводит в нем «порядок» кровавыми методами, прореживая, вычищая «элиты» путем репрессий и насилия. Осень патриарха нескончаема: элиты приходят и уходят (их время от времени уничтожают по подозрению в заговоре), а генерал остается – старый, немощный, безразличный, энергия жизни возвращается к нему лишь тогда, когда он предчувствует очередной, чаще всего несуществующий, заговор против себя и принимает свои чудовищные меры. В его жизни мало человеческий привязанностей, их было всего две – его мать Бендисьон Альварадо и его алчная возлюбленная Летисия Насарено, основное же содержание его нескончаемой жизни – удержание марионеточной власти, которую когда-то давно он получил из рук иностранных интервентов.
Говорят, что «Патриарха» непросто читать, слишком часто описанное вызывает омерзение. Разве может не вызывать омерзения сцена мести Генерала, когда тот велел подать к столу своего приближенного, генерала Родриго де Агилара, запеченного с цветной капустой и фаршированного орешками с душистыми травами. Но намного ли легче и приятнее читать или слушать сегодняшние новости или ток-шоу?
Маркес придал своему Генералу комические черты вместе с садистскими наклонностями. Но, судя по процитированной выдержке из Нобелевской речи и из наблюдений за историей, практически любой тиран рано или поздно начинал мрачно чудить, и в этом они были крайне изобретательны, причем в широком диапазоне: один, например, ввел свою лошадь в Сенат, другой заставлял членов Политбюро напиваться у себя на госдаче и плясать гопак. Генерал у Маркеса в какие-то моменты кажется фигурой чуть ли не опереточной, иногда он даже вызывает жалость, когда демонстрирует какие-то человеческие качества, например, нежное отношение к матери. Но любовь к матери обернулась другой стороной, стороной жестокости: церковь, отказавшаяся признать Бендисьон Альварадо святой, поплатилась репрессиями и изгнанием из страны, а Генерал все равно получил свое: он придумал «гражданскую канонизацию» матери.
Пожалеть диктатора значит присоединиться к нему, идентифицироваться с ним, признать, что ничто человеческое ему не чуждо. Так работает один из защитных механизмов у жертв насилия, который порождает мифы типа «Ленин был добрый и простой, любил кошек и детей» или «Сталин был очень скромен в быту». «Осень патриарха» работает как роман-предупреждение, обращение к обществу: смотрите, кого вы терпели столько лет. В этом смысле роман – не столько о патриархе, сколько о населении страны, которое ради физического выживания ищет оправдания тирании, приспосабливается к ней. По мнению Анатолия Наймана, это «правильная гигиеническая книга». Генерал из романа вызывает жалость, но нельзя жалеть диктаторов, лучше пожалеть убиенных ими людей.
Набор противоречивых черт у Генерала (предельная жестокость к людям – и трогательное отношение к матери, потребительское отношение к женщине в целом – и благоговение перед отдельной женщиной, недоверие к ближнему кругу – и безграничное доверие к избранным) трудно объяснить рационально. Поведение Генерала нелогично. С одной стороны, такая противоречивость – художественный прием, толкающий повествование. В литературе у разных инфернальных героев есть человеческие черты, например, у булгаковского Воланда и его сатанинской свиты их немало. Любому актеру, который возьмется играть Генерала, пришлось бы искать в себе оправдание его зла, искать жалость, например, к его нелепому одиночеству. Любая власть, даже малая, противоречива: это всегда баланс между личной волей и ответственностью перед людьми. Если вдуматься, то генералу, которому принадлежит все, на самом деле ничего не принадлежит; он может приказать что угодно, но он ничем не управляет, и меньше всего – своей смертью. «Власть одиночества и одиночество власти – главные темы моих романов, рассказов и повестей», – говорил Маркес.
С другой стороны, поскольку в рациональном поле объяснение безумным поступка Генерала найти сложно, поэтому автор прибегает к поэтическому языку, ведь хорошая поэзия парадоксальна и интуитивна. Здесь важен свежий, 2022 года, перевод Дарьи Синициыной, который передает ритм и звучание этой поэтической прозы.
По признанию самого автора, «Осень патриарха» – «эксперимент поэтический, попытка показать самому себе, до какой степени роман может стать сродни поэзии». Проза Маркеса поэтична сама по себе, таков его стиль. Отчасти это представляет сложность, ибо поэзия – это концентрация смыслов, и чтобы ее понять, нужно приложить усилия. Советский перевод Тараса и Шермана был хорош, но перевод Синицыной конгениален Маркесу, потому что он столь же поэтичен: это ритмичная, пульсирующая, звучащая проза, которая течет, как поток (поток сознания). Она и организована как сплошной поток: каждая главка – это непрерывный, без разбивки на абзацы текст. Но у этого потока есть своя структура – завихрения, замедления, повторы, водопады и пороги.
Тот, кто прочитал роман, сравнивают его язык не просто с потоком, но с торнадо, со стихией, смерчем, запущенным отдельной волей и подхваченной неудержимой силой раскручивающихся событий. Действительно, трудно подобрать слова для рационального осмысления немыслимого, тут метафорический язык поэзии оказывается точнее, чем «традиционное» или даже постмодернистическое повествование. (Хотя, казалось бы, что может быть поэтичного в истории кровавого диктатора? Как может у него совмещаться трогательная любовь к матери и безжалостное уничтожение политических противников, мирное сосуществование со слепыми и прокаженными в президентском дворце – и приказ затопить баржу с двумя тысячами детей, невинными и невольными свидетелями финансовых махинаций генерала с лотереей?) В воронке этого смерча теряются и смешиваются «я» и «мы»: повествователь постоянно меняется, и это «мы» может относиться и к слугам Генерала, и к простым людям, и к его приближенным, и к военачальникам.
«В каждой написанной строке я всегда, с большим или меньшим успехом, пытаюсь призвать застенчивых духов поэзии, а в каждом слове стараюсь засвидетельствовать свое преклонение перед их даром предвидения и постоянной победой над равнодушной властью смерти», – сказал Маркес в Нобелевской лекции.
«Осень патриарха» – совершенно фундаментальный, важнейший роман в латиноамериканской и мировой литературе, который вместе с романом «Сто лет одиночества» представляет собой один из краеугольных камней, на которых держится испаноязычная литература. По содержанию это поэтический путеводитель по тирании, метафорическая психология диктатуры, которая позволяет проникнуть и внутрь психики тирана, и осмыслить условия, при которых тирания возможна, при которых возможен трагический симбиоз народа небольшой бедной страны и жестокого правления, которое почему-то соответствует потребностям это несчастного народа. Роман способен лишить читателя «политической девственности», именно поэтому он помог лучше осознать себя не одной нации в Латинской Америке. Не исключено, что Маркес, вместе с другими важными писателями Латинской Америки, осмыслявшими сущность диктатур, изменил политическое сознание на целом континенте.
«Осень патриарха» – пример художественной проработки национальной травмы, по крайней мере, достойнейшая попытка это сделать. Травма, которую наносит народу страны организованное государственное насилие, нуждается в такой же проработке, как и личная психологическая травма, полученная в результате участия в войнах, изнасилования, домашнего насилия, школьного и армейского буллинга, содержания в плену или актов терроризма. Литература, помимо прямой политической дискуссии, играет здесь важнейшую роль. Есть ли одна книга, которая сыграла бы для России такую же роль, как книга Маркеса? Одной, наверное, нет, но есть несколько: это труды Александра Солженицына («Архипелаг ГУЛАГ», «Раковый корпус» и другие), «Колымские рассказы» Варлама Шаламова, «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург, воспоминания и рисунки Ефросиньи Керсновской, «Непридуманное» Льва Разгона, множество статей и исследований. Нашей стране, вероятно, не хватило мужества их прочитать, проще оказалось притвориться, что этого не было, травма не получила полного осознания и оказалась закапсулированной.
Маркес писал «Осень патриарха» семь лет, писал трудно, потому что тема требовала от него поэтической точности, при которой писателю нельзя давать себе поблажек. Получилась книга, которая меняет читателя. Во всяком случае, чтение этого романа можно сравнить с восхождением на вершину, откуда становится многое видно. Поэтому идти в эту гору стоит, даже если это кажется трудным или даже невозможным.
Сергей ГОГИН
Фото: Reuters, AP