ЛОГИЧЕСКИЕ ПРОВАЛЫ «ДИАТОМОВОГО ДЕЛА»

Скандальное обвинение вскрывает непрофессионализм и предвзятость следствия

Ровно 30 месяцев назад, 10 февраля 2017 года, началось пресловутое «Диатомовое дело» — уголовное расследование выполнения Инзенским диатомовым комбинатом научно-практических работ по государственному контракту с Министерством образования и науки РФ. К тому моменту все акты о приемке результатов были уже четыре года, как подписаны без каких-либо нареканий со стороны заказчика и привлеченных организаций-контроллеров.  Эффект от проделанного труда было невозможно не заметить и проигнорировать – на базе комбината было создано уникальное инновационное производство, выпускающее востребованную в России и за рубежом продукцию. Что заставило ульяновских полицейских заподозрить неладное, до сих пор остается тайной. Документы следствия сухо фиксируют: была получена информация о совершенном хищении. Но ни суть этой информации, ни ее источник, до сих пор неизвестны. Точнее, есть вполне разумные гипотезы по этому поводу – о плане рейдерского захвата предприятия, о кознях конкурентов-недоброжелателей, но официального объяснения от органов правопорядка нет – они не обязаны объясняться перед простыми людьми. Есть лишь предъявленное обвинение, кишащее нелогичностями, неточностями и откровенно искаженными фактами.  Именно на основании этого документа полицейское давление на комбинат длится уже два с половиной года и «не думает» заканчиваться. Эта круглая дата – хороший повод снова обратить пристальное внимание на данный документ и зафиксировать зияющие провалы в работе ульяновских правоохранителей.

Работы выполнены, но не выполнены

Обвинение предъявлено в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. 159 УПК РФ по факту якобы причинения ущерба Минобрнауки России по государственному контракту. Уже на этом основополагающем этапе проявляются серьезные провалы в логике следствия. Мошенничество  с точки зрения законодателя – это «хищение чужого имущества или приобретение права на чужое имущество путем обмана или злоупотребления доверием». А хищение, в свою очередь – это безвозмездное изъятие или обращение чужого имущества с корыстной целью, причинившие ущерб собственнику. То есть когда присваиваешь и не платишь – это хищение. Взял деньги, но работу не сделал – это тоже оно. Безвозмездность и противоправность – вот основные признаки, с которыми изъятие чего-либо становится хищением.

Однако сам текст обвинения опровергает безвозмездность. Следователь пишет, что якобы имела место быть попытка (дословная цитата): «Подыскать организацию, руководителя которой ввести в заблуждение, относительно законности своих действий, и заключить с ним фиктивные договора подряда на производство ранее уже выполненных работ» (лист 2 постановления). То есть работы, за которые комбинат получил деньги, были выполнены. На листе 4 снова подтверждение: «Неустановленные лица из числа сотрудников ООО «Диатомовый комбинат» […] составили вышеуказанные документы, в которые внесли заведомо ложные сведения о производстве строительно-монтажных работ  пуско-наладочных работ […] которые ранее уже были произведены неустановленными в ходе следствия лицами».

О какой безвозмездности речь, если сотрудники комбината выполнили условия контракта? О каком хищении и мошенничестве пишет полиция?

Субподрядчики не могли повлиять на контракт, но могли

 Обвинение строится на том предположении, что руководство комбината привлекло «липовых» субподрядчиков для того, чтобы завысить цен контракта. Такая мошенническая схема действительно существует – привлекаются «свои» фирмы, которые выставляют за свои услуги завышенные счета. Разница между реальной и полученной оплатой является преступной прибылью, которая чаще всего делится между участниками мошенничества. Но к «Диатомовому делу» эта махинация не имеет никакого отношения, так как стоимость выполненных работ была определена самим заказчиком еще на этапе подготовки контракта. То есть задолго до того, как его выиграл инзенский комбинат. Иными словами, от количества субподрядчиков ничего не зависело. Равно как и от цен на их услуги. Их могло быть 5, или 25, или 125 – предприятие получило по контракту фиксированную сумму. Они могли назначить за свои услуги любые цены, даже самые максимальные – сумма, выделенная Минобрнауки от этого не изменилась бы ни на копейку.

Как ни странно, но в обвинительном заключении об этом говорится прямо и четко (лист 5):

«Минобрнауки России на расчетный счет ООО «Диатомовый комбинат», открытый в Ульяновском отделении Сбербанка России № 8588… 18.03.2013г. перечислило денежные средства в сумме 15 000 000,00 рублей с целью реализации государственного контракта…». Обратите внимание на дату – 18 марта 2013 года. А работы, за которые и были уплачены эти 15 млн, начались позже – в мае. То есть сначала была оплата, а лишь потом начало работ и наем субподрядчиков. В такой ситуации единственное требование заказчика, уже оплатившего данный этап, состояло в том, чтобы работы по нему были выполнены в полном объеме. Именно это и было сделано.  При этом контракт не содержит никаких запретов на привлечение субподрядчиков.  В чем же тогда претензия следователей к комбинату? Остается загадкой.

Нельзя похитить всю оплату за сделанную работу, но можно

За 30 месяцев следствие так и не смогло установить размер ущерба, который якобы был причинен. В очевидно сфальсифицированной экспертной справке говориться о 6 млн руб. В обвинительном заключении уже о 14,36 млн. Причем никакого обоснования этой цифре нет. Но тогда откуда она взялась? Оказывается, эти деньги ООО «Диатомовый комбинат» перечислил своему субподрядчику «СитиСтрой» по заключенному между ними контракту.

Как уже было выяснено ранее, привлечение субподрядчиков и стоимость их услуг никак не влияла на контракт. Комбинат мог заключить с «СитиСтрой» сделку не на 14, а на 114 млн, но министерство все равно бы перечислило только 15 млн и не больше. Но, допустим, что это имеет значение. В таком случае сумма похищенного вычисляется примерно так: оцениваются проведенные работы, полученная сумма отнимается от цены по договору. Итоговая цифра и будет объемом похищенного. Но эта простейшая формула неведома следователям. Они просто берут первую попавшуюся цифру и называют ее суммой причиненного ущерба.

Одно дело, если бы стоимость работ была изначально завышена, размер хищения можно было бы определять в качестве дельты между перечисленной суммой и реальной стоимостью работ, определяемой путем экспертной оценки. Но и таком случае речь могла бы идти о части суммы, но никак не обо всей.

Злоумышленники были в курсе, но не были

Еще один логический провал следствия – это двойные стандарты по отношению к фигурантам дела. Например, в обвинении указывается на преступный характер действий руководства Диатомового комбината. А вот поступкам руководства субподрядных организаций не дается никакой оценки. Возьмем этот же «СитиСтрой» и ее гендиректора Ф-вой. Следователь прямо констатирует, что она за вознаграждение подготовила и подписала «липовые» документы, обосновавшие мнимое выполнение работ. При этом органы уверены, что она была в курсе, что работы выполняться не будут – то есть знала, что участвует в мошеннической схеме. Вот цитата:

 «Директор ООО «СитиСтрой» Ф-ва А., находясь на своем рабочем месте по адресу: г. Ульяновск, ул. Московское шоссе, д. 2 «А» точные дата и время следствием не установлены, но не позднее мая 2013 года, за денежное вознаграждение подписала вышеуказанные документы, с внесенными в них ложными сведениями о производстве ООО «СитиСтрой» строительно-монтажных работ и пуско-наладочных работ…».

Но при этом Ф-ва не идет как соучастник, что совершенно нелогично. Точнее, логика здесь есть, только она не в пользу следствия – скорее всего, речь идет о целенаправленной атаке именно на руководство комбината. Остальные фигуранты, если начать на них давить, могут просто испортить всю малину.

Или вот еще цитата из той же серии: «Неустановленные лица из числа сотрудников ООО «Диатомовый комбинат», не подозревая о преступных намерениях […], составили вышеуказанные документы, в которые внесли заведомо-ложные сведения о производстве строительно-монтажных работ…» (л. 4 постановления).

С одной стороны, сотрудники не знали о готовящемся мошенничестве. С другой – внесли в отчеты ложные сведения, зная о том, что они ложные. Это вообще как? Либо эти неведомые сотрудники знали, что участвуют в преступлении, и поэтому внесли заведомо ложные сведения. Либо они не знали, и внесли недостоверные данные по ошибке. Сложно предположить, что можно так ошибиться, но другого варианта нет или-или.

Но самое главное в другом – как вообще можно рассуждать об умысле и подозрениях неустановленных следствием и, стало быть, недопрошенных лиц? Это уже какой-то верх следовательского «мастерства». А если без иронии – крайняя степень непрофессионализма и предвзятости.

Тень «Диатомового дела»

Ровно 30 месяцев необоснованное и анти-логичное обвинение кочует из кабинета в кабинет, от следователя к следователю. При этом отравляя жизнь не только фигурантов этого дела, ограниченных в передвижениях и вынужденных перемещаться из суда в суд, с одного допроса на другой, но и всего градообразующего предприятия с тремястами сотрудниками. Тень «Диатомового дела» растет день ото дня и падает не только на репутацию правоохранительных органов, но и на весь регион, который позиционируется как лучшее место для бизнеса.

— Мы выступаем за скорейшую передачу дела в суд, — говорит представитель стороны защиты, известный московский адвокат Роберт Зиновьев, — Мы уверены в своих аргументах, в невиновности обвиняемых. Но следствие по понятным причинам этого не хочет. По всей видимости, ситуацию может изменить только принципиальное решение федерального руководства правоохранительных и надзорных органов.

Красноречивое молчание

Обращает на себя внимание еще одна деталь – абсолютное безмолвие стороны обвинения в публичном пространстве. Это касается и самих правоохранителей, и их, скажем так, союзников. Сторона комбината сделала за последнее множество резких публичных заявлений в адрес оппонентов, но с их стороны – полное безмолвие. А ведь под сомнение поставлена человеческая и деловая репутация Е. Беловой («Финансово-промышленная компания»), В. Никанорова (УМ-1), Е. Грачевой (тоже «Финансово-промышленная компания»), которых прямо обвиняют в фальсификации документов, легших в основу «Диатомового дела». Фамилии этих людей на все лады склоняются в СМИ и интернет-дискуссиях, а им и дела нет. Или просто нечего возразить?

Андрей Арсентьев