Жительницу Ульяновска, ухаживавшую за умирающим дядей, выселили из квартиры после его смерти

Любовь Макарова родилась в Архангельской области. Еще ребенком переехала на историческую родину родителей в нашу область. Долгое время «разрывалась» на два города, Саратов и Ульяновск, но окончательно осела во втором.  В 2010 году Любовь Викторовна начала ухаживать за своим двоюродным дядей Николаем Ивановичем Колчиным. С ним ее всю жизнь связывали теплые дружеские отношения.

«В детстве он меня еще из садика забирал там, в Архангельской области, помогал моим родителям, которые все время работали», — вспоминает Любовь Викторовна. Контакт они поддерживали постоянно. С возрастом одинокий мужчина стал нуждаться в заботе и помощи.

За несколько дней до смерти

«Сначала я просто приходила к нему — убирала, стирала, приносила продукты, следила за его непредсказуемым самочувствием», — рассказывает Макарова.  В 2012 году она окончательно переехала к дяде, так как ему необходим был уже ежедневный уход.  Через два года пожилой родственник слег, и Любовь Викторовна взяла на себя все тяготы ухода за лежачим больным — кормила с ложечки, ставила уколы, убирала из-под него.

Когда встал вопрос о единственном существенном наследстве Колчина —  квартире —  выяснилось, что он так и не воспользовался правом ее приватизации. Что делать?  «Зачем мне ее приватизировать, тратить лишние деньги. Давай тебя здесь пропишем. Я умру, ты и приватизируешь», — рассудил старик. Решение, в принципе, вполне оправданное —  кто знает, дожил бы он до окончания оформления.  Как задумал, так и сделали: свое согласие оформить постоянную регистрацию племянницы по месту жительства в своей квартире Николай Иванович оформил у себя дома, в присутствии нотариуса.  Вовремя — спустя несколько дней, 30 июля 2014-го года, он скончался в возрасте 82 года.

Идите вы… в суд!

«После похорон я продолжала следить за квартирой, думала туда вселится после небольшого ремонта. Ведь та квартира, в которой я сейчас живу, унаследованная от тети, находится в собственности у меня и брата, и нам нужно ее продавать. Поэтому я хотела переехать на Димитрова 4. Я оплачивала все коммунальные и иные услуги за нее. Меня, правда, смущало, что все счета приходят на имя покойного дяди», —  рассказывает племянница Колчина.  

С соответствующим заявлением — о признании ее нанимателем квартиры на Димитрова, 4 — Макарова обратилась в Управление городским имуществом. Из ответа, поступившего от начальника Управления Татьяны Горюновой следовало, что это возможно только в том случае, если через суд будет признана членом семьи покойного.

Любовь восприняла это требование как неизбежную формальность. Поэтому без сомнений обратилась в суд, полностью уверенная в его исходе. Ведь на руках была нотариально заверенная генеральная доверенность, в которой говорится, что она племянница своего дяди. Но тут начались неожиданности. Мэрия Ульяновска выдвинула встречный иск о признании её не приобретшей право на пользование муниципальной квартиры с последующим выселением.

Чем докажешь, что родственник?

Согласно статьи 69 Жилищного Кодекса РФ, членами семьи признаются супруг, дети, родители нанимателя, если они проживают совместно с ним, а также другие родственники, если они вселены нанимателем и ведут с ним общее хозяйство. То есть вопрос о ведении общего хозяйства оказался в данной ситуации ключевым. Как доказать или опровергнуть этот факт? Наверное, слово за соседями —  они и были вызваны в суд в качестве свидетелей. Вот суть их показаний, зафиксированная в судебном решении:

«В судебном заседании свидетели Ш., М., К., К., Ф. показали, что Колчин Н.С. был одиноким человеком, проживал в спорной однокомнатной квартире один, а последние годы за ним постоянно ухаживала его дальняя родственница Макарова Л.В.»;

«Допрошенные в судебном заседании свидетели со стороны истца Ш., Ф. показали, что Колчин Н.С. на вопрос, почему не регистрирует Макарову Л.В. в квартире, отвечал, что еще успеет, и не регистрировал»;

«Допрошенный в судебном заседании в качестве свидетель К. (дядя истца) показал, что Колчин Н.С. жил один в однокомнатной квартире по ул.Димитрова, а за ним осуществляли уход последнее время Макарова и ее сожитель Витя, с которым Макарова проживает и по настоящее время. Они за ним ухаживали, ездили к нему, чтобы ухаживать за ним, они и хоронили Колчина Н.С. Когда свидетель дважды за последние годы навещал Колчина Н.С. дома, то в квартире находилась и Макарова Л.В. и ее сожитель Витя, вещи которого также находились в квартире»;

«Свидетель Ф. в судебном заседании также показала, что, являясь соседкой Колчина Н.С., как медработник в прошлом, она оказывала ему помощи — делала уколы, давала лекарства когда он обращался к ней, и знает, что Колчин Н.С. жил один, а Макарова Л.В. приходила часто, ухаживала за ним, а последние полгода стала и ночевать, так как у Колчина Н.С. совсем стало плохо со здоровьем, приходилось ночью вызывать скорую помощь. Соседка Ш. также ухаживала за Колчиным Н.С. Свидетель Ф. также пояснила суду, что Колчин Н.С. при жизни постоянно откладывал приватизацию квартиры и регистрацию Макаровой Л.В. в его квартире, говорил, что у него одна родственница, и она за ним ухаживает».

Казалось бы, к чему тут придраться? Ухаживала, ночевала, вещи перевезла, совместные покупки производила. Старик свое желание прописать племянницу и таким образом оформить передачу ей жилья неоднократно подтверждал. Но суд истолковал все с точностью, до наоборот, и решил дело не в пользу Макаровой: «никогда не вселялась в спорную квартиру с согласия нанимателя как члена его семьи, совместно с ним как член семьи не проживала и, соответственно, не приобрела право на жилое помещение».  

В Верховный суд путь закрыт

На спорное (если не сказать странное) решение обратила внимание прокуратура Заволжского района и вынесла апелляционное представление в судебную коллегию.

«Решение суда должно быть законным и обоснованным. Решение является обоснованным тогда, когда; имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными доказательствами, удовлетворяющими требования закона […] В соответствии со ст.330 ГПК РФ основанием для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке является несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела.

Удовлетворяя встречные исковые требования, не достаточно мотивировал, почему принял одни доказательства и отверг другие. Таким образом, судом при вынесении решения нарушены нормы процессуального и материального  права; что […]является основанием для отмены решения суда в апелляционном порядке», — говорится в документе.

Но позже он был отозван по непонятным причинам. Областной суд оставил решение без изменений, а также вынес определение о том, что жалоба не подлежит передаче в Верховный суд.  «То есть по судебной линии я не могу продолжать добиваться справедливости в Российской Федерации. Хоть в ЕСПЧ обращайся», — сетует Макарова.

Соседи в шоке

Итогами суда не менее истицы были шокированы и ее соседи, свидетельствовавшие в ее пользу. Позднее они напишут на имя председателя Следственного комитета Александра Бастрыкина буквально следующее (как это история оказалась во внимании данного органа —  чуть ниже):

«В судебном заседании, в основном, наш допрос вела судья. Она неоднократно задавала одни и те же вопросы, грубо разговаривала с нами, после того как мы говорили, что на поставленный вопрос уже неоднократно отвечали. Судья разговаривала на повышенных тонах и с нами, свидетелями и с Макаровой Л.В., но совершенно противоположное отношение у нее были с представителем Мэрии г. Ульяновска. От такого обращения Ш. (одной из свидетельниц —  прим. S.C) стало плохо в судебном заседании, так как она человек немолодой, и не привыкла к такому обращению. Она попросила стакан воды, но в этом ей было отказано, не обращая на нее внимания, судья продолжила допрос. 

Мы пояснили, почему мы считаем, что Макарова Л.В. проживала в вышеуказанной квартире. Мы поясняли, что постоянно видели Макарову Л.В. идущую в квартиру, и выходящую из квартиры; бывали у нее в квартире (пили чай) и видели ее вещи в квартире; видели ее спальное место, неоднократно Макарова Л.В. обращалась к Ф. за медицинской помощью в ночное время, когда ее дяде, Колчину Н.С. становилось плохо; знали, что Макарова Л.В. за последние годы приобрела в квартиру холодильник. За уборку подъезда с квартиры Колчина Н.С. оплачивали за двух человек (прописан был один человек). Но судья вновь и вновь задавала вопрос: «Откуда известно, что Макарова Л.В. постоянно проживает в квартире?», причем вопрос задавался с раздражением и на повышенных тонах. Складывалось впечатление, что судья в конечном итоге хотела услышать от нас другой ответ на данный вопрос […]

После того как Макарова Л.В. ознакомилась с материалами гражданского дела в суде, она дала нам почитать протоколы судебных заседаний от 05, 20, 25 марта 2015 года, где отражены и наши пояснения, с которыми мы не были согласны. К сожалению, не предусмотрено ознакомление свидетеля со своими показаниями в судебном заседании, а жаль, так как в нашем случае наши показания были искажены […]

Почему-то в протоколе судебного заседания в наших показаниях вместо слова «проживала», записано «приходила», «ночевала». Мы в суде говорили, что Макарова Л.В. длительное время проживала в квартире».

Без вещей на выход

На этой печальной ноте история не закончилась. Наоборот, взяла с места в карьер. В апреле 2016 года приставы в отсутствии Макаровой опечатали квартиру, а хранившееся имущество в присутствии начальника городского отдела по учету и распределения жилой площади Александра Ермакова описали. Приставы сообщили ей, что два месяца имущество будет храниться в квартире, и забрать его можно только в их присутствии.

«В конце апреля мне позвонила соседка и сообщила, что в моей квартире кто-то ходит и вообще в ней что-то происходит неладное. Я приехала туда с приставом и обалдела — опечатанная квартира вскрыта, а половины вещей нет. Причем пропала самое ценное — новая мебель, хорошая посуда, старинные иконы, медали, старые фотографии», — рассказывает Любовь. Новыми жильцами оказались супруги И. По какому праву и на каком основании эти люди вселились в опечатанную квартиру до вывоза ее имущества в установленные законом сроки, Макарова до сих пор не знает. Новоселы очень быстро приватизировали спорную квартиру на своего несовершеннолетнего сына и в течение года продали ее третьим лицам, которые сейчас в ней и проживают.

Потерпевшая есть, виноватых нет

После выселения и пропажи вещей Любовь Викторовна начала добиваться возбуждения уголовного дела в отношении сотрудников мэрии —  по ч. 1 ст.286. УК РФ «Превышение должностных полномочий (Совершение должностным лицом действий, явно выходящих за пределы его полномочий и повлекших существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества или государства)».

«В администрации мне говорили, чтобы вещи, которые они вывезли на склад, я забирала. Я была на этом складе и скажу вам откровенно они вывезли самый хлам вроде ведер и топоров. Бытовой техники, хорошей посуды, мебели, ковров на складе не было. Потом от соседей я узнала, что часть вещей заселенные И. выбрасывали прямо на лестничную площадку, а все ценное вывезли», — говорит Макарова. В итоге ее даже признали потерпевшей, но виновных не нашли, и уголовное дело прекратили.  Параллельно с этим женщина в суде добилась признания того, что она является родственницей Николая Колчина, но этого пока недостаточно для того, чтобы изменить ситуацию.

«Не случайность, а преступление!»

Юрист Константин Андреев, который сегодня представляет интересы Любови Макаровой, убежден, что все произошедшее не просто цепь случайных событий, а реализованный преступный план по обогащению чиновников за счет муниципальной собственности:

«Такие случаи достаточно типичны. Происходит это примерно по следующей схеме: есть одиноко проживающий человек, у которого в собственности находится муниципальная квартира. Ближе к старости за пожилым человеком начинают ухаживать близкие, дальние родственники или вовсе чужие люди. Наниматель прописывает данных лиц в свое муниципальное жилье и рано или поздно умирает. Зарегистрированное лицо идет в отдел по учету и распределения жилой площади с заявлением о признании его нанимателем этой квартиры.  Ему отказывают, поскольку он не является близким родственником, и отправляют, как Макарову, в суд за судебным решением. Отдел по учету и распределению тут же подает встречный иск о признание истца не приобретшего право собственности и выселении. В судебное заседание при этом предоставляют справку от работника того же отдела, где, без ссылок на фамилии опрошенных лиц, представляется за истину якобы факт не проживания в квартире. Суд, «любящий» быть введенным в заблуждение государственными и муниципальными органами, выносит решение о выселении родственника покойника из квартиры.

Далее квартиру выводят из муниципального фонда через своего человека. Муниципальный служащий передает эту квартиру гражданину, который не имеет права состоять на учете в качестве нуждающегося в улучшении жилищных условий.  Судебного решения о признании права на получение этим гражданином квартиры не имеется. Например, в случае с Макаровой семья И. уже трижды обеспечивалась муниципальной площадью. Их, как я понимаю, не снимают с учета. Возможно, и снимают, но документы пропадают из учетного дела. Появляются новые учетные дела, рождаются дети и опять будто бы они нуждаются в жилплощади. Я видел учетное дело И. — это просто форменное безобразие. Они на несовершеннолетнего дважды приватизировали квартиру без судебных решений».

Дошла до Бастрыкина, но…

Макаровой удалось попасть на прием к председателю СКР Александру Бастрыкину, после чего была возбуждена доследственная проверка. Недавно был получен ответ: в возбуждении уголовного дела отказано. Андреев полагает, что причина такой реакции —  в нежелании следователей ввязываться в очень сложное дело с неоднозначной судебной перспективой.

«Следователи понимают, что судебная перспектива данного дела очень сложна. Маленький город, все друг с другом связаны. Поэтому моя доверительница сейчас обращается в Центральный аппарат Следственного Комитета с просьбой прислать следователей из Москвы, которые были бы независимы от местных реалий.   Но из-за обычного гражданина никто шум поднимать не хочет, поэтому вся надежда только на то, что дело моей подзащитной уйдет наверх. А там, если следователи потянут за ниточку, раскопают много чего интересного —  я в этом уверен», — говорит Андреев.

Во все двери

На днях Любовь Макарова встала в одиночный пикет у здания регионального управления Следственного комитета с требованием возбудить уголовное дело. В прошлом году она уже делала открытое обращение к прокурору области, но на прием к нему так и не попала.

«Пыталась попасть на прием к Морозову — мне отказали. С Горюновой общалась, она признала факт пропажи моего имущества. К Бакаеву ходила, он обещал помочь, но скрылся, в КПРФ тоже обещали помочь, но также скрылись. Беспалова сказала, что есть решение суда и ничего с этим не поделать. В ЛДПР Грачев сказал, что им «не дают помочь». Обращения к Хуртину остались безответными. Пока никто из них не помог. Мне было бы не так обидно, если бы квартиру отдали инвалидам, детям-сиротам, а так администрация города передала ее подставным лицам, которые не нуждались в этом жилье. Поэтому я буду и дальше добиваться того, что причитается мне по закону. Я всё еще надеюсь, что справедливость все же восторжествует». 

Анастасия Пищугина

_________________________________________