Чем опасны постящийся Дегтярь и молящийся Гвоздев

РR-консультант и блогер Евгений Карманов проанализировал показную религиозность ульяновских VIP-персон.

Собравшийся всерьез поститься и ради такого дела отрекшийся на время от небогоугодных «Фейсбуков» и «Твиттеров» Павел Дегтярь намедни здорово повеселил сетевую публику. В том числе и меня. Совершенно неожиданно прилетела критика: «Да чего вы все докопались? Верит человек, как может — зачем стебаться? Что плохого?».

Я, конечно, пояснил, что в моей усмешке над той забавной записью про пост не было ничего глубокомысленного и серьезного.  Почти спонтанная реакция, на автомате, как когда идешь по улице и видишь клоуна или дурачащихся детей — сразу начинаешь улыбаться. Но при этом не буду отрицать – мне очень не нравятся показные проявления религиозности, особенно когда речь идет о представителях власти и/или хоть-сколько-то значимых фигурах. И будь на месте Павла Сергеевича человек менее приятный, реакция, признаюсь, была бы не столь добродушной. Почему?

Во-первых (и не в главных), это не по-божески. Как человек, в свое время переживший бурный роман с духовностью, я хорошо помню гениальные в своей простоте и очевидности слова Христа: «Когда поститесь, не будьте унылы, как лицемеры, ибо они принимают на себя мрачные лица, чтобы показаться людям постящимися. Истинно говорю вам, что они уже получают награду свою. А ты, когда постишься, помажь голову твою и умой лице твое, чтобы явиться постящимся не пред людьми, но пред Отцом твоим, Который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно».

Сын Божий бьет не в бровь, а в глаз, раскрывая один из основных признаков подлинного духовного поиска – человек, ищущий Бога, не трубит об этом на каждом углу, не подчеркивает перед людьми свои усилия и достижения.  Он лучше промолчит, даже тогда, когда можно и сказать. Потому что скромен, потому что не хочет быть искушенным похвалой людей. Только ради бога не нужно воспринимать эти слова как жесткое табу –это принцип, который усваиваешь сердцем. Он же применим и к благотворительности, кстати, и к любому другому подвижничеству. Совсем не считаю, что это про Дегтяря, если и было в нем желание «духовно понтануться», то совсем не критичное. Но если он на путь веры встал всерьез, этот принцип стоит усвоить в самом начале. Особенно в наше скабрезное время.

Во-вторых (и тоже не в главных), низведение глубоких духовных принципов до временного отказа от пользования социальными сетями, тотальной капусты в рационе, фоточкам со свечками в «Инстаграме», удалого купания в Крещенскую ночь и крашеных яиц на Пасху – это, честно говоря, пошло. Касаемо Рождественского поста у меня, по большому счету, только один критерий – день, в который совершается разговение. Будем жрать жирного вкусного гуся, пить шампанское и водку, закусывая «Зимним» в ночь с 31-го на 1-ое али нет? Будем? Ну, все ясно, не пост это никакой, а так, всеобщая диета. Веришь – верь, и терпи до 6-го. Нет – не морочь голову ни себе, ни людям. И уж тем более не напоказ.

В-третьих (и вот теперь уже в главных), чем больше я встречаюсь с подобными проявлениями религиозности, тем большую чувствую опасность. Повторюсь, особенно когда речь идет о ключевых людях современного общества, которые принимают важные для общества решения и влияют на других. И вот почему.

Мы живем в стране, где самая примитивная, т.н. бытовая религиозность, щедро разлита по земле и в той или иной мере живет в подавляющем числе россиян. В принципе, это о многих странах сказать можно, но у нас к тому же еще и отсутствуют важнейшие институты, которые должны страховать общество от сваливания в религиозное мракобесие. Конституция? Ха, да она же «пиндосами» под них писана, ее давно надо менять! СМИ? О чем вы, где вы видели СМИ – или работающие в режиме позитивных новостей регионалы, или захлебывающиеся пропагандой федералы. Прокуратура, суд? Я вас умоляю, даже если возьмутся, то материи настолько тонкие, что просто квалификации не хватит. И так далее. В подобных условиях примитивно-религиозная среда сама по себе опасна и серьезно искажает реальность. Хотя бы потому, что из-за нее РПЦ считает весь русский народ своей паствой (сферой влияния). Ну а паства совсем не против, ведь от нее, по большому счету, ничего не требуется, лишь признавать что «Я русский – значит, я православный».

Но это полбеды. По-настоящему начинаешь переживать, когда видишь, что человек, облеченный властью и влиянием, достаточно проварился в вышеописанном профанном бульоне и начал, что называется, проникаться. Икону в рабочем кабинете поставил. В храм зачастил, фотоотчеты оттуда в «Фейсбук» засылает, пафосные цитаты и нравоучительные статьи постит, в общении начинает «вещать». О невероятном подвиге собственного постничества, опять же, сообщает.

Или – в особо тяжелых случаях – и вовсе предлагает своим читателям пройти на откровенно черносотенный сайт, где проклинают загубивших землю Русскую жидомасонов (это я про Гвоздева, если что). Персонаж переходит на новую ступень, избавляется от естественного стеснения, начинает ловить кайф и даже стричь купоны. Не собираюсь сгущать краски, не всегда все так плохо, как в случае с Василием Анатольевичем. Иногда происходит то, что принято называть переменами к лучшему – человек может стать спокойней, уравновешеннее, благостнее.  И именно тут срабатывает главная ловушка: «Да если мне так хорошо от этой темы, то и всем должно быть хорошо!». И люди, которые в своей важнейшей работе, должны руководствоваться буквой и духом закона светского государства, начинают так или иначе быть водимыми собственной верой.  Превращаясь в самых настоящих агентов влияния той религиозной организации, к которой принадлежат. Они могут быть активными лоббистами или «спящими», готовыми пробудиться в любой момент. Они либо уже активно воплощают в жизнь новые ценности и цели, либо готовы, если потребуется, начать делать это.

А РПЦ меж тем не дремлет и не спит. Антон Орех в своей колонке на «Эхе» приводит впечатляющие данные: «Патриарх на Архиерейском соборе доложил, что у РПЦ 36878 храмов и молитвенных помещений. Протяженность России от Калининграда до Владивостока 7360 километров. Если все храмы выстроить по этой линии, то через каждые 200 метров от Владивостока до Калининграда православный человек сможет помолиться. И ежегодно вводится в строй еще более 1300 церквей. А это значит, что в скором времени помещения для молитв будут стоять стенка к стенке через всю Россию. В штате РПЦ более 40 тысяч священников. Если каждому дать ружье, получится десятка два стрелковых полков. А если поселить всех в одном месте, то будет райцентр, состоящий из одних только батюшек. А с матушками и чадами их получится уже областной центр. За отчетный период возникло 140 новых монастырей. Примерно по одной обители на миллион россиян и здесь точно есть куда развиваться».Чуть ли не еженедельно из разных уголков страны прилетают новости, что церковь возвращает себе дореволюционное здание и выселяет какой-либо музей или архив.

Официальные и не очень представители церкви фонтанируют идеями по самым различным поводам: требуют запретить аборты,  высказывают свой скепсис по поводу презервативов как средства предохранения от СПИДа, предлагают ввести православный дресс-код, настаивают на праве родителям бить детей, а мужей – поколачивать жен, устраивают вселенскую истерию про неугодное кино, приходят в детсады и внушают детям, что их заберут черти, если они не будут крещены, пророчат конец света, освещают космические корабли и благословляют «моторолл» на войну против киевской хунты, добиваются изменений в школьные программы, начинают расследования ритуального убийства царской семьи. При этом получают зеленый свет практически по всем фронтам, лояльность Бастрыкина, плюс многомиллиардные государственные гранты в придачу. А, еще – когда нужно, подключаются к предвыборным кампаниям.  Не знаю, кому как, а мне не по себе. Религия усиливается и останавливаться не собирается. Ведь максимальное расширение влияния у нее в ДНК, в основе, в ее священных книгах и заветах отцов. Они не остановятся, пока не построят Царство Божье на земле. И сил, чтобы это остановить, в России все меньше.  И эта мощная армия, которая спит и видит, как начинает командовать мной и вами, которая последовательно собирает свои силы в кулак, имеет агентов влияния во всех органах власти. Тех самых органах, которые и должны обеспечить нам наши права и свободы. Вам не страшно? Мне – да.

В странах, уже переболевших этой злой болезнью, агрессивность религии сдерживается, во-первых, равноудаленностью власти от всех конфессий и течений, а также гарантиями прав меньшинства. Про равноудаленность я лучше Ореха не скажу, лучше просто процитирую: «К Патриарху у меня вообще никаких вопросов нет. Его прямой обязанностью как раз и является распространение влияния своей организации(…) Меня смущает не это. Меня смущает, когда президент выступает на Архиерейском соборе. Потому что либо наш президент должен выступать перед бюрократами всех конфессий, либо не перед кем».

Гарантии прав меньшинства, если говорить очень просто, работают примерно так: пошли попы детей в дестад вразумлять, а тут раз и об этом местные муллы узнают и ппредъявляют: «Если им можно, значит и нас пущайте. Иначе засудим, ославим, спуску не дадим». А за ними уже очередь из баптистов, буддистов, иеговистов и прочих истов. Смотрит на этот божественный карнавал заведующая детсадом и говорит: «Да зачем мне это надо? Никого здесь не будет!». Пара-тройка таких разборок навсегда решит проблему. Добавьте сюда «злую» работу СМИ и институт репутации: да если бы в Европе действующий политик, подобно депутату Гвоздеву, сослался бы на шовинистический Интернет-ресурс, в тот же день его бы начали рвать на части многочисленные журналисты, на утро он бы дал пресс-конференцию с извинениями, а уже к вечеру, скорее всего, ушел бы в отставку.

У нас – ни равноудаленности, ни равноправия, ни СМИ, ни репутации, ни тому подобных вещей. Именно поэтому, читая пост Дегтяря про пост, мне смешно только в первые пять секунд. А дальше становится не по себе – в их полку прибыло. В любой момент по команде они пойдут в бой. Потому что верят, что так и надо, что это хорошо.

Евгений Карманов

Фото и коллажи автора на основе facebook.com