Главный архитектор Ульяновска Михаил Мишин о генплане города и точечной застройке

Главный архитектор Ульяновска рассказал нам, почему до сих пор не утвержден генплан города, который разработчики — питерский РосНИПИУрбанистики — должны были представить еще в конце 2014 года, как бороться с точечной застройкой и как будет развиваться Ульяновск в ближайшие годы.

— Михаил Геннадьевич, начнем с главного — что случилось с генпланом? 

— Все зацепились за понятие генплан. Но это не панацея, а иллюстрация философии стратегии развития города. В целом, она достаточно поверхностная. Генплан не решит проблемы, которые есть в городе, как ни парадоксально это звучит.

— Но он же должен быть? 

— Да. Город задыхается без четкого понимания — куда и как развиваться, какими инструментами пользоваться при планировании разных видов и типов застройки, при отводе земель под то или иное строительство. Очень хотелось бы сейчас решить серьезно вопросы, связанные с градостроительной документацией.

— Как документ, генплан начинает работать только в тот момент, когда он создан, рожден из всех уровней документов, связанных с территориальным планированием. Смотрите, какая схема. У нас должен быть генплан, соответствующие ему ПЗЗ (Правила землепользования и застройки), ППТ (Проект планировки территории) и РНГП (Региональные нормативы градостроительного проектирования). Генплан выполняется в масштабе 1:25000. Это стратегически общий документ планирования территории. Там обозначаются зоны. ПЗЗ уже их описывает: что именно может быть в этих территориях.

Следующий документ — ППТ — выполняется в масштабе 1:500. Он позволяет видеть каждое здание и сооружение. Решаются вопросы красных линий, застройки, наличия социально-культурных учреждений, больниц, магазинов и так далее. Только в нем мы доходим до конкретного размещения конкретного объекта. Таким образом, генплан этот вопрос не решает — он решает вопрос территории.

У нас из этого набора есть все документы. Но есть и большая проблема: они не совпадают.  В них постоянно вносятся изменения, один относительно другого начинается двигаться, на разных уровнях происходят какие-то метаморфозы. Первый вопрос любого надзорного органа, который приходит к нам в управление — почему в генплане это территория нежилой застройки, а в ПЗЗ — зеленых насаждений. История с «Мариоттом» — ярчайшая иллюстрация бардака, который происходит на всех уровнях строительной документации.

— Какова причина? Несогласованность работы структур, которые принимают эти документы? 

— Причину назвать сложно. Скажу так: сложилась такая ситуация. Чтобы ее исправить, надо, прежде всего, решиться это сделать, найти специалистов и деньги. Это техническая проблема с небольшой примесью политики. Нужна воля, средства и время. Но чего-то из этого всегда не хватает.

— Так что же с генпланом, который готовили питерцы? 

— В момент начала разработки генплана произошла серьезнейшая организационная ошибка. В техзадании, по которому работает питерский институт, всего несколько позиций — они корректируют границы городского округа «г. Ульяновск», снимают планировочные ограничения с ряда территорий (например, арсенала), а также вносят изменения в текущий генплан. Для этого была создана специальная городская комиссия. Это была конкретная, четко поставленная и маломасштабная работа, которая будет оплачена постфактум, после ее принятия.  По сути, корректировка плана, ничего нового.

Все ждут от генплана какого-то философского всплеска: не ждите, его там не будет. Это была просто попытка в тот момент привести генплан в соответствие сложившейся ситуации.

— Почему попытка? Что не получилось? 

Параллельно с началом работы питерцев была создана комиссия по внесению изменений в генплан. За 3 года время она собиралась около 100 раз и внесла 450 изменений. Работа превратилась в нескончаемую и постоянно идущую, конечного результата не было — это вышло за рамки контракта.

Я категорически заявил, что работа комиссии по внесению изменений в генплан должна остановиться. Это как ремонт — если его не остановишь, закончить его невозможно. Не надо делать это в угоду интересам застройщиков, владельцев земли, экологов и так далее. Надо остановиться и принять то, что есть.

Ульяновские архитекторы, кстати, уже согласовали этот генплан. На градосовете все поморщились, потому что специалисты понимают, что он должен иллюстрировать. Там нет перспектив развития. Но согласовали — потому что понимают, что иначе никак. Документ должен быть, мы по этим правилам какое-то время должны прожить. Так что ближайшая цель — согласовать генплан с федералами, у себя и провести публичные слушания.

— Когда генплан будет готов? 

— Окончательное утверждение запланировано на конец первого квартала 2017 года. Моя золотая мечта — как только это произойдет, тут же приступить к разработке нового комплекта градостроительной документации всех уровней (ПЗЗ, ППТ, РНГП). Она будут опираться на стратегию и философию развития города.

Генплан — серьезнейший документ. Он может родиться только после сбора огромного объема аналитики: градостроительной, демографической, экологической, транспортной, социологической, землеустроительной, геологической, гидрологической и так далее.  Только проанализировав все показатели, можно в итоге попробовать смоделировать математическую модель развития города. Сети, транспорт, магистрали, территории развития города.

— Как вы думаете, кто будет недоволен генпланом — застройщики, экологи?..

— Сейчас он более-менее сбалансирован.

— Зеленых зон не стало меньше? 

— Их стало больше. Слабее решается вопрос транспортной, инженерной инфраструктуры, точнее, никак не решается. Он просто констатирует ситуацию, которая есть.

Специалисты по развитию города всегда находятся в состоянии противоречия. К примеру, как профессионалы они должны посчитать пропускную способность магистрали и ее спрямить. Но если это происходит, под снос попадает огромное количество уже имеющихся зданий, сооружений. Поэтому проектировщики всегда находятся между идеальным представлением и реально сложившейся ситуацией.

У нас ряд магистралей, предусмотренных советским генпланом, просто «закрылись» — на них построили что-то. Более-менее нормальная ситуация в Новом городе — это жесткий советский генплан, с отводами под дорогами и так далее.

— То есть, правильно я понимаю, новый генплан уже в ближайшие годы потребует корректировки? 

— Градостроительная ситуация в Ульяновске постоянно изменяется — в этом заключается огромное противоречие философии создания генплана. Он не должен доходить до уровня конкретного сквера, парка, здания, площади и тд. Генплан решает вопросы зонирования городских территорий в общем. Здесь жилье, здесь промышленность, а здесь — зоны перспективного развития.

Есть законодательно нерешенные противоречия в законодательстве. С одной стороны, мы понимаем, что генплан — это стратегия развития города, и она должна приниматься на период 25-30 лет. Это неизменный документ. Под него подкладываются другая строительная документация, которая детализирует, расшифровывает. Но разрабатывая ППТ, например, реновацию территории, мы какие-то показатели по генплану меняем. И возникает противоречие — ППТ не соответсвует ПЗЗ и генплану в каких-то деталях. По логике, мы тут же должны собирать комиссию по внесению изменений в генплан и его физически менять.

С другой стороны, мы понимаем, что генплан — документ на 25 лет. Позиция судов — он главенствующий,  но по логике ростки должны появляться снизу и в конце концов отображаться в генплане. Так что изменения в него должны вноситься раз в 3-5 лет.

Значит, в управлении архитектуры и градостроительства должна быть постоянно действующая рабочая группа для внесения изменений.

— Сразу же возникает вопрос — как исключить коррупционный фактор при внесении этих изменений? 

— Отвечу, что я в принципе об этом думаю. Парадоксальная ситуация: в нашем управлении архитектуры и градостроительства архитекторов и градостроителей по образованию крайне мало. Более того, то же самое в федеральном министерстве строительства. Ситуацией рулят юристы, финансисты, менеджеры. Но это все бред. Только наличие профессионалов, а, с другой стороны, открытая дискуссия — как профессиональная, так и публичная, позволит достигнуть хоть какого-то баланса.

У нас же в крови (с советских времен, когда мнения людей вообще не спрашивали) сидит, что эту работу должен делать какой-то дядя, наделенный властью. Именно поэтому в дискуссии участвуют непрофессионалы.

— Расскажите о ключевых точках в развитии Ульяновска в ближайшие годы. 

— Несколько принципиальных моментов. Нам нужно понять возможности территорий, которые можно подвести под программу реновации — это деградирующие территории, где надо сносить морально и физически устаревшую застройку, строить новое.

Второе — вынос с территории города промышленных предприятий, которые рушат структуру однородности — это «Контактор», уменьшение территории УАЗа. Нужно продумать стратегию развития этих территорий.

Третье — сокращение санитарно-защитных зон предприятий. Законодательно, в связи с развитием современных технологий, есть возможность их пересчитать — а это тоже территории внутри города. Думаю, для Ульяновска это серьезный потенциал развития.

Четвертое — развитие неосвоенных территорий (например, большие площади прирезаны к территории города с запада). Пока нет философии, как они будут развиваться.

Из всех городов-соседей у нас самая низкая плотность населения. А это важный для развития города фактор — чем больше дров в костре, тем ярче он горит. Территорию города надо уплотнять — не за счет строительства высотных домов, а за счет сбалансированного, равномерного использования территории. Например, на месте завода «Контактор» мог бы быть красивый жилой район — не многоэтажный, а сомасштабный историческому центру, милый, с подходящий архитектурой. Было пусто, станет нормально.

— Как вы видите освоение территории арсенала в Заволжье? 

— И арсенал, и вся Нижняя терраса — очень интересная тема. Мы пытаемся организовать работу и привлечь к ней, в форме проектных конкурсов ульяновских, российских и  иностранных специалистов — пофилософствовать на тему развития этой территории. Она нанизана на существующую инфраструктуру, но это территориальный провал, не используемая территория города.

— Есть ли все же способы бороться с точечной застройкой, которая  уродует город?

— Реновация, по сути, тоже является точечной застройкой. Но это все же комплексное освоение территории, которое подразумевает не только строительство однотипных зданий и сооружений, а создание среды. Снести двухэтажные бараки — это как вырезать раковую опухоль: территория начнет развиваться, город начинает пульсировать, жить. И это более перспективная градостроительная политика.

В принципе то же самое делает точечная застройка одиночными домами. Но у нас все зачастую приобретает крайние формы. Любое профессиональное включение, достройка чего-то — это здорово, оживление территории. Но если это делается профессионально, грамотно, достойно, красиво.

Проблема в том, что сегодня нет правового определения — что такое точечная застройка. Моя позиция, которая пока законодательно не закреплена, такова. Безусловно, застройщику можно разрешать строительство одного дома, на уже освоенной территории. Но при одном условии. Проектируя этот дом, он руководствуется принципом архитектурной целесообразности и применяет механизм, который прописан в градостроительном кодексе — разработка ППТ на весь квартал. Невозможно проектировать в границах небольшого участка. При строительстве одного дома, торгового центра, магазина и так далее нужно учитывать всю прилегающую территорию — как увеличится нагрузка на магазины и аптеки, дороги, хватит ли парковочных мест, выдержит ли инфраструктура. Тогда мы получим данные, приближенные к правильным.

Но механизма заставить застройщика идти по такому пути на данный момент нет. Хотя он единственный, на мой взгляд, который может решить проблему.

Беседовала Виктория Чернышева

Фото: Мария Костяева, http://www.urbanistika.ru, Виктория Чернышева