Политолог Никита Слепцов проводит свой анализ.
Совсем недавно состоялось назначение или, как утверждают некоторые эксперты, избрание экс-главы города и нынешнего депутата гордумы Ульяновска Марины Беспаловой в состав руководящего партийного органа — генерального совета партии «Единая Россия». Это в очередной раз всколыхнуло волну обсуждения в той части общественности, которая заинтересована в осмыслении социально-политических процессов, происходящих в регионе и стране.
Из разных источников звучали совершенно разные оценки произошедшего. Участники дискуссии делились своими представлениями, задавались вопросами и призывали к обсуждению. Меня же во всей этой, казалось бы, важной с точки зрения real politik истории заинтересовало, что в процессе обсуждения возникло понятие «публичный политик»
Вроде бы ничего удивительного. Никто не будет оспаривать тот факт, что и сама Марина Павловна, и ее коллеги, появляются «на публике» чаще, чем большинство их сограждан. Но являются ли публикации в прессе, «хождения в народ» и обладание определенными должностями признаками, характеризующими как наличие «публичной сферы», так и принадлежность этих граждан к «политикам»? Я считаю, что не являются. И вот по какой причине.
Несмотря на то, что политик в обыденно — бытовом смысле предстаёт перед нами как человек, имеющий отношение к власти, представительной или исполнительной, будет ошибочно считать чиновников политиками.
Справедливости ради следует заметить, что некоторые чиновники действительно могут выступать в политической роли, нарушая при этом этику чиновника.
Политика же как самостоятельная сфера жизнедеятельности общества обособилась ещё в Древней Греции. Она понималась в противоположность частному и личному как деятельность, направленная на благо всех, как «стремление к общему благу». Аристотель сравнивает политика и ремесленника (dêmiourgos), то есть ткача или кораблестроителя, которые воплощают материал в готовый продукт. Политик, считал Аристотель, должен обладать практическим знанием (phronēsis), чтобы выносить суждения и принимать законы, которые будут служить на благо всех.
В этом смысле я не могу отнести основную часть членов бесчисленных органов представительной власти в России к политикам. Они, как писал Вебер, живут «за счёт» политики, что приводит к закрытию, консервации политической сферы, потому что эти люди боятся потерять источники к существованию. Я не вижу сегодня людей во власти, кто мог бы открыто и ясно выражать логически строгие и эмпирически выверенные суждения относительно общего блага. Не являются политиками в этом смысли ни губернатор Сергей Морозов, ни его коллега Марина Беспалова.
Вместе со смертью «политика» исчезла и вторая важная составляющая, а именно — публичная сфера. Хабермас определял публичную сферу как своего рода пространство, обеспечивающее возможность сообществам граждан принимать участие в обуждении и влиять на решение актуальных проблем их жизни, прежде всего социально-политического порядка. Вместо обсуждения был предложен механизм «одобрения» через не всегда соревновательные выборы, что, конечно, не может служить формой «одобрения» деятельности власти. Под публикой стали понимать не граждан, а театральную публику, которая хоть и является участником действа, но все же, как правило, созерцает происходящее, а не участвует в диалоге.
Получилось, что «публичный политик» в России — это своего рода чиновник-технократ, который вынужден выходить к населению, просто созерцающему процесс. Именно такими «публичными политиками» являются представители сегодняшнего истеблишмента. Хабермас считал, что закат публичный сферы произошёл задолго до дня сегодняшнего. Он связывал это с атомизацией личности и расцветом либеральной демократии. Действительно, с появлением классического либерализма Бенджамин Констан скажет, что свобода — это автономия личности, его право не быть вовлечённым в политику, если он того не желает. Соответственно политика постепенно стала все более профессиональной и закрытой сферой деятельности. Является ли в этом смысле Россия частью мирового процесса — несомненно.
В связи с этим вопросы, может ли Беспалова или кто-то иной стать депутатом государственной или другой думы, совета или иной властной структуры — вопросы абсолютно нерелевантные. Задавать их имеет смысл лишь в том случае, когда мы хотим понять, кто будет получать экономические преференции от такого решения или действия.
Партийно-политическая система в России сложилась таким образом, что наличие собственной позиции подчас не только не способствует продвижению политической карьеры, а наоборот ее оканчивает.
Губернатором любой области может стать любой человек, потому что единственное, что изменится — это лицо.
Никита Слепцов
Фото: ulmeria.ru